09.09.2022 16:37:01 (GMT+12)
Интересно и познавательно обнаружить и читать перекличку авторов разных поколений, воспевших одну и ту же тему. Так, записки 2001 года Валерия Ганичева «Православный дорожник» перекликаются с поэмой Александра Твардовского «За далью – даль» 1950 года. В этой перекличке в глаза бросается разница в восприятии этих авторов огромных российских территорий. Твардовский, проезжая на поезде по Транссибу, открывает для себя российские дали, а Ганичев, совершая такое же путешествие из Москвы во Владивосток, восторгается российскими просторами. У одного – даль, у другого – простор. Но даль – это что-то неизведанное, новое, настораживающее, но влекущее, обещающее, а простор – он родной, всеохватный, восхитительный. Далью любуются, её ждут, простором – дышат, он волнует.
Но ещё более удивительно обнаруживать в этих произведениях изменения, произошедшие со страной и людьми. Изменения за пятьдесят лет, что прошли между поездками Твардовского и Ганичева. Россия (Советский Союз) Твардовского – послевоенная, переломная, отстраивающаяся, ещё помнящая беды и ужасы войны, у Ганичева – уже другая, без СССР, но опять же переломная, барахтающаяся в невзгодах и проблемах, помнящая недалёкие ужасные 1990-е годы. Разное время, чем-то похожие ситуации, та же самая железнодорожная магистраль, но какие разные люди, разные мысли авторов. Одного радует настоящее и переполняет ожидание прекрасного будущего, другого настоящее тревожит, но в прекрасное будущее он тоже верит.
Александр Твардовский, въезжая на поезде в Сибирь:
Сквозь муть пурги ещё невнятно
Вступает новый край в права.
А где-то там, в дали обратной, -
Урал, и Волга, и Москва,
Смоленск, мосты и переправы
Днепра, Березины, Двины,
Весь запад – до границ державы
И дальше – по следам войны,
По рубежам её, остывшим,
По блиндажам её, оплывшим,
По стольким памятным местам…
Места памятные, он фронтовик, на себе испытал войну, и не одну, но перед ним открывается даль не просто территории, а новых строек, новых ожиданий, открываются мечты и планы.
И совсем другие мыли, тревожные, но такие же державные, у Валерия Ганичева: «Почему ныне, как по мановению волшебной (или дьявольской) палочки псевдореформ, тарифы взлетели до того состояния, что человек с востока Отечества не может приехать в его западную часть? Мы вспомним времена Трансиба, когда он соединял государство, а не разъединял…»
Один думает о скором восстановлении, скреплении послевоенной страны, другой размышляет, помимо многого прочего, о транспортных тарифах, разделивших мирную в общем-то страну, её людей на своих, близких и второсортных, дальних. Казалось бы – тарифы, билеты, кто бы мог подумать, но как они ударили по населению, сделав дальних настоящими изгоями. И люди, почувствовав себя чужими, стали всерьёз задумываться, вольно или невольно, о том, нужна ли им такая страна, в которой они чужие. Тарифы незримо прочертили по стране линию разделения, границу, и пропуском стали деньги. Региональные лидеры, и без того считавшие себя князьками, возмечтали о собственных государствах, о полных суверенитетах, тем более что незадолго до этого президент Ельцин хвастливо бросил фразу: «Берите суверенитета сколько хотите!»
И Валерий Ганичев пишет именно об этом, отталкиваясь от непосильных для большинства людей тарифов, сравнивая их с тарифами ещё дореволюционной, царской России, когда «правительство внимательно следило за тарифами, решая с их помощью общероссийские задачи, обуздывая аппетиты хозяйственников». И продолжает о новой России: «А может, за этим баснословным повышением цен и маячит вот та, как сейчас видно, отнюдь не бредовая идея разделения России на два десятка государств: «незалежна Чукотка», «свободное Приморье», «вольный остров Сахалин», «Байкальская республика», «Алмазная Саха» «Новосибирская директория» «Особый Ямало-Ненецкий округ», «Кузбасская вольница», а ещё стокилометровая зона вдоль границ Китая – Омская, памяти Колчака, монархическая держава и уже давно лелеемая Уральско-Россельская империя… Вот что значит тариф…»
Да, вот что значит тариф. И мы, особенно дальневосточники и северяне, помним то время. Глядя на дочь, мечтающую поступить учиться в московский или петербургский вуз, я с горечью думал: «А на что я тебя туда отправлю, доченька? Ведь не осилю даже дорогу. Морского пассажирского транспорта больше не существует, разорён и распродан, а самолёты дороги, даже во Владивосток не попасть, чтобы там пересесть на поезд».
И удельные княжества помним: Чукотскую республику, по её примеру объявляемую Корякскую республику, фёдоровский Сахалин, россельскую Сибирь… Помним ельцинские суверенитеты «от пуза», помним Ассоциацию Сибири и Дальнего Востока, обсуждавшую свои проблемы вне общих проблем страны. Помним и разговоры о Дальневосточной республике. Всё помним. Ведь чуть не прозевали тогда страну.
И опять, глядя из окна поезда, размышляет писатель Валерий Ганичев о России царской и России современной, сравнивает: «Стремительно росла лесная, золотодобывающая промышленность. Сибирь богатела, становилась краем добротных поселений и городов… Как тут не подивишься нынешним реформаторам, сгоняющим сибиряка и северянина с обжитых земель под предлогом их нерентабельности и неприбыльности. А вот за первое десятилетие существования Транссиба население Сибири выросло в два раза!».
То было первое десятилетие 20 века, а за его последнее десятилетие население Сибири в два раза поредело. И только во втором десятилетии 21 века правительство спохватилось и стало принимать меры к закреплению людей. И дай-то Бог, чтобы случилось так, как было при Твардовском, и Ганичев приводит его строчки из поэмы «За далью – даль»:
За годом – год, за вехой – веха,
За полосою – полоса.
Нелёгок путь,
Но ветер века –
Он дует в наши паруса!
Лишь бы не заболтали. Лишь бы не сменился ветер. Я пишу это в дни, когда во Владивостоке проходит Восточный экономический форум, а Президент России Владимир Путин по пути на этот форум посетил Камчатку и задержался на ней на целый день. Помимо прочего здесь у него состоялась достаточно пространная беседа с губернатором Камчатки Владимиром Солодовым. Лично для меня Солодов впервые открылся так мощно, до сих пор я относился к нему легче. Встреча транслировалась на ТВ, и мы увидели настойчивость Солодова в постановке перед Президентом камчатских вопросов. Он говорил грамотно, формулировал и ставил вопросы чётко, нисколько не смущаясь, без лести и подобострастия. Это вселяет определённые надежды на перемены и у нас. Ведь до сих пор Камчатка жила и развивалась, что называется, по накатанной. Заметное убыстрение стало наблюдаться к концу губернаторского срока Владимира Илюхина и при Владимире Солодове. И было бы несправедливо об этом не сказать.
Так вот, о беседе Президента и губернатора. Владимир Солодов убедил (похоже, Президент действительно убедился) в корректировке нового закона о распределении квот на вылов рыбы, когда квоты даются тем предприятиям, которые запланируют больше инвестиций в свои же предприятия и социалку. Больше планируешь вложить, больше получишь. На первый взгляд справедливо. Но только на первый, когда не думаешь глубоко, не знаешь жизнь прибрежных рыбацких поселений, тысяч людей в них. Ведь это значит, что малый и средний бизнес, да и большинство крупного бизнеса по региональным меркам будет не способен конкурировать с монстрами. Они всё заберут себе, будут давиться, отрыгивать, но стараться освоить свои квоты. И опять массовое банкротство остальных? Ведь кто-то задумал эту диверсию. Значит, ветер, дующий в наши паруса, иногда сбивается. Где Путин не доглядел, там обязательно найдётся умник, который сделает против России – России людей, которые наконец-то стали обретать надежду.
Я в скуку дальних мест не верю,
И край, где нынче нет меня,
Я ощущаю, как потерю
Из жизни выбывшего дня.
Я сердце по свету рассеять
Готов. Везде хочу поспеть.
Мне нужны разом юг и север,
Восток и запад, лес и степь,
Моря и каменные горы,
И вольный плес равнинных рек,
И мой родной, далёкий город,
И тот, где не был я вовек,
И те края, куда я еду,
И те места, куда нет-нет
По зарастающему следу
Уводит память давних лет.
Александр Твардовский готов сойти и остаться на любой станции, даже полустанке – настолько ему всё нравится в его дальней дороге. Ему хочется всего, и он, как видим, перечисляет это всё. Он поэт державный и человек своего времени.
Другое наблюдает Валерий Ганичев. Из увиденного в Забайкалье: «Вот селенье. Дома щитовые. Почему не стоят домов крепких, деревянных (леса-то сколько), каменных, на века? Неужели чувствуют непрочность своего пребывания здесь, на этой земле? Или в мире? Смотришь на незасеянные поля, заколоченные дома, пустые деревни, и невольно приходят из Великой Отечественной слова, переделанные на сегодняшний лад: «Велика Россия, а отступать некому…»
Но каковы, всё-таки люди! Далее Ганичев: «Симпатичная, крепкая, молодая ещё женщина, зовут Мария Георгиевна, уверенно отвечает:
- Спрашиваете, как живём? Да хорошо живём. Работать только надо усердно, не пить… Ничего, всё заладится. Вот пройдёт этот период, и будет хорошо. Ведь у нас были колхозы богатейшие, и они обязательно восстановятся…
Спасибо тебе, Мария Георгиевна, за народный дух, за оптимизм, за то, что не согнуло тебя время и не дрогнуло твоё сердце перед «демократией», рынком, дефолтом, перед небрежением властей всех уровней, перед презрением телевидения к твоей и нашей Родине».
Писателю до всего есть дело. И должно быть до всего дело. Даже если он пишет на исторические темы, ведь история нынче – тоже поле боя.
Парторг, буран, прорыв, аврал,
Министр в цехах и общий бал.
И всё похоже, всё подобно
Тому, что есть иль может быть
А в целом – вот как несъедобно,
Что в голос хочется завыть.
Да неужели в самом деле
Тоска такая всё кругом –
Все наши дни, труды, идеи
И завтра нашего закон?
Нет, как хотите, добровольно
Не соглашусь, не уступлю.
Мне в жизни радостно и больно,
Я верю, мучаюсь, люблю.
Я счастлив жить, служить Отчизне,
Я за неё ходил на бой.
Я и рождён на свет для жизни –
Не для статьи передовой.
Показуха, вранье власти, тем более откровенное глумление никогда не нравились людям. «Тоска такая всё кругом». Но поэт, человек неравнодушный, не соглашается, не отступает и не уступает, продолжает служить Отчизне. Отчизне, не власти. В этом разница между обычным человеком и чиновником. И это даёт пищу для горьких размышлений писателю, который затем доносит их до народа в лице читателей. Скажут: читателей сегодня мало. Хватает! Во всяком случае, читают умные и неравнодушные.
Валерий Ганичев писал после разговора с губернатором Хабаровского края Виктором Ишаевым: «Мы информируем губернатора, что готовим разработки духовно-культурного развития «Русский восток», в котором предусматриваем литературно-духовное сочленение всех частей России. Вот сидит, например, Комитет по государственным премиям в области культуры в Москве, комитетчики оплодотворяют друг друга, да ещё издеваются над русской литературой. Был ли после перестройки хоть один лауреат в области культуры с востока? Разве что с Ближнего… Знаем, что Президент выдвинул программу развития восточных регионов. Как она? Ишаев на это ничего не ответил…».
А что мог ответить Ишаев по этому поводу в 2001 году? Программа эта сдвинулась всё же с места, но гораздо позже, уже после президентства Медведева. Но столько запущено, порушено на Востоке России с ельцинских времён, что быстро не разгребёшь, а уж построить…
Активно взялась за дело депутат Госдумы от Камчатки Ирина Яровая. Вот и с транспортными тарифами (авиационными) добилась многого, выровняла их, а то и уменьшила по сравнению с общероссийскими. Теперь летаем, слава Богу! А поддержал Владимир Путин. На нём и держимся, тут уж ни убавить, ни прибавить.
И сблизился Восток с Россией, хотя много ещё неравенства, и над этим предстоит работать. В том числе и в литературном, творческом процессе. Валерий Ганичев, как председатель Союза писателей России, стремился выровнять его, а нынешний председатель Николай Иванов успешно реализует. Если бы не ревностное отношение к этому противников русского писательского слова, уже выровнялось бы, но противодействия много. Увы, Восток пока звучит слабее. И не потому, что талантов мало, а потому что остаётся далеко от центра, а центру хватает самого себя. Я об издательствах, крупных литературных премиях.
Сто раз тебе моё спасибо,
Судьба,
что изо всех дорог
Мне подсказала верный выбор
Дороги этой на восток.
И транссибирской магистралью,
Кратчайшим, может быть, путём
Связала с нашей главной далью
Мой трудный день
И лёгкий дом.
Судьба, понятно, не причина,
Но эта даль всего верней
Сибирь с Москвой сличать учила,
Москву с Сибирью наших дней.
В свою очередь Валерий Ганичев предугадал (предсказал) расцвет Владивостока. «Уверен, что в будущем найдётся правитель и сделает Владивосток третьей столицей России. Москва – Санкт-Петербург - Владивосток – на эту столичную ось будут нанизаны Русь – Европа – Азия».
А ведь так и произошло! И нам, дальним, стало несколько легче. Если, конечно, Владивосток не начнёт смотреть на нас свысока.
Вот такой я обнаружил перекличку двух крупных писателей, проехавших в разное время по Транссибу. И такие родились мои мысли: полные ожиданий и надежд. И веры в то, что Президент, и уж точно наши писатели, теперь не оставят Дальнюю Россию.
И закончить хочу строчками из стихотворения Геннадия Иванова, который путешествовал в 2001 году по Транссибу вместе с Ганичевым. Тогда ехала большая писательская группа, в том числе (из записи В. Ганичева): «… Один из известнейших русских писателей Михаил Алексеев; лауреат Большой литературной премии России прозаик Александр Сегень; выдающийся поэт, тонкий мыслитель, пушкинист Владимир Костров; исторический писатель, философ, поэт Юрий Лощиц; яркий публицист Карем Раш; задушевный поэт-лирик и опытный издатель Геннадий Иванов; человек глубокой веры Сергей Котькало; яркий публицист Игорь Янин; главный редактор газеты «Российский писатель», стратег и изобретатель политтехнологий Николай Дорошенко; … превосходный чтец Сергей Куняев…» И это не все, к ним по пути присоединялись многие другие.
А теперь строчки из Геннадия Иванова:
Безмерны просторы Сибири,
То дождик прольётся, то снег…
По этой немыслимой шири
Счастливый летит человек!
Дай-то Бог, чтобы счастливыми были не только проезжающие по просторам Сибири и Дальнего Востока, но и живущие в них.
Александр СМЫШЛЯЕВ.
Сентябрь 2022, Камчатка, домик под вулканом.
Но ещё более удивительно обнаруживать в этих произведениях изменения, произошедшие со страной и людьми. Изменения за пятьдесят лет, что прошли между поездками Твардовского и Ганичева. Россия (Советский Союз) Твардовского – послевоенная, переломная, отстраивающаяся, ещё помнящая беды и ужасы войны, у Ганичева – уже другая, без СССР, но опять же переломная, барахтающаяся в невзгодах и проблемах, помнящая недалёкие ужасные 1990-е годы. Разное время, чем-то похожие ситуации, та же самая железнодорожная магистраль, но какие разные люди, разные мысли авторов. Одного радует настоящее и переполняет ожидание прекрасного будущего, другого настоящее тревожит, но в прекрасное будущее он тоже верит.
Александр Твардовский, въезжая на поезде в Сибирь:
Сквозь муть пурги ещё невнятно
Вступает новый край в права.
А где-то там, в дали обратной, -
Урал, и Волга, и Москва,
Смоленск, мосты и переправы
Днепра, Березины, Двины,
Весь запад – до границ державы
И дальше – по следам войны,
По рубежам её, остывшим,
По блиндажам её, оплывшим,
По стольким памятным местам…
Места памятные, он фронтовик, на себе испытал войну, и не одну, но перед ним открывается даль не просто территории, а новых строек, новых ожиданий, открываются мечты и планы.
И совсем другие мыли, тревожные, но такие же державные, у Валерия Ганичева: «Почему ныне, как по мановению волшебной (или дьявольской) палочки псевдореформ, тарифы взлетели до того состояния, что человек с востока Отечества не может приехать в его западную часть? Мы вспомним времена Трансиба, когда он соединял государство, а не разъединял…»
Один думает о скором восстановлении, скреплении послевоенной страны, другой размышляет, помимо многого прочего, о транспортных тарифах, разделивших мирную в общем-то страну, её людей на своих, близких и второсортных, дальних. Казалось бы – тарифы, билеты, кто бы мог подумать, но как они ударили по населению, сделав дальних настоящими изгоями. И люди, почувствовав себя чужими, стали всерьёз задумываться, вольно или невольно, о том, нужна ли им такая страна, в которой они чужие. Тарифы незримо прочертили по стране линию разделения, границу, и пропуском стали деньги. Региональные лидеры, и без того считавшие себя князьками, возмечтали о собственных государствах, о полных суверенитетах, тем более что незадолго до этого президент Ельцин хвастливо бросил фразу: «Берите суверенитета сколько хотите!»
И Валерий Ганичев пишет именно об этом, отталкиваясь от непосильных для большинства людей тарифов, сравнивая их с тарифами ещё дореволюционной, царской России, когда «правительство внимательно следило за тарифами, решая с их помощью общероссийские задачи, обуздывая аппетиты хозяйственников». И продолжает о новой России: «А может, за этим баснословным повышением цен и маячит вот та, как сейчас видно, отнюдь не бредовая идея разделения России на два десятка государств: «незалежна Чукотка», «свободное Приморье», «вольный остров Сахалин», «Байкальская республика», «Алмазная Саха» «Новосибирская директория» «Особый Ямало-Ненецкий округ», «Кузбасская вольница», а ещё стокилометровая зона вдоль границ Китая – Омская, памяти Колчака, монархическая держава и уже давно лелеемая Уральско-Россельская империя… Вот что значит тариф…»
Да, вот что значит тариф. И мы, особенно дальневосточники и северяне, помним то время. Глядя на дочь, мечтающую поступить учиться в московский или петербургский вуз, я с горечью думал: «А на что я тебя туда отправлю, доченька? Ведь не осилю даже дорогу. Морского пассажирского транспорта больше не существует, разорён и распродан, а самолёты дороги, даже во Владивосток не попасть, чтобы там пересесть на поезд».
И удельные княжества помним: Чукотскую республику, по её примеру объявляемую Корякскую республику, фёдоровский Сахалин, россельскую Сибирь… Помним ельцинские суверенитеты «от пуза», помним Ассоциацию Сибири и Дальнего Востока, обсуждавшую свои проблемы вне общих проблем страны. Помним и разговоры о Дальневосточной республике. Всё помним. Ведь чуть не прозевали тогда страну.
И опять, глядя из окна поезда, размышляет писатель Валерий Ганичев о России царской и России современной, сравнивает: «Стремительно росла лесная, золотодобывающая промышленность. Сибирь богатела, становилась краем добротных поселений и городов… Как тут не подивишься нынешним реформаторам, сгоняющим сибиряка и северянина с обжитых земель под предлогом их нерентабельности и неприбыльности. А вот за первое десятилетие существования Транссиба население Сибири выросло в два раза!».
То было первое десятилетие 20 века, а за его последнее десятилетие население Сибири в два раза поредело. И только во втором десятилетии 21 века правительство спохватилось и стало принимать меры к закреплению людей. И дай-то Бог, чтобы случилось так, как было при Твардовском, и Ганичев приводит его строчки из поэмы «За далью – даль»:
За годом – год, за вехой – веха,
За полосою – полоса.
Нелёгок путь,
Но ветер века –
Он дует в наши паруса!
Лишь бы не заболтали. Лишь бы не сменился ветер. Я пишу это в дни, когда во Владивостоке проходит Восточный экономический форум, а Президент России Владимир Путин по пути на этот форум посетил Камчатку и задержался на ней на целый день. Помимо прочего здесь у него состоялась достаточно пространная беседа с губернатором Камчатки Владимиром Солодовым. Лично для меня Солодов впервые открылся так мощно, до сих пор я относился к нему легче. Встреча транслировалась на ТВ, и мы увидели настойчивость Солодова в постановке перед Президентом камчатских вопросов. Он говорил грамотно, формулировал и ставил вопросы чётко, нисколько не смущаясь, без лести и подобострастия. Это вселяет определённые надежды на перемены и у нас. Ведь до сих пор Камчатка жила и развивалась, что называется, по накатанной. Заметное убыстрение стало наблюдаться к концу губернаторского срока Владимира Илюхина и при Владимире Солодове. И было бы несправедливо об этом не сказать.
Так вот, о беседе Президента и губернатора. Владимир Солодов убедил (похоже, Президент действительно убедился) в корректировке нового закона о распределении квот на вылов рыбы, когда квоты даются тем предприятиям, которые запланируют больше инвестиций в свои же предприятия и социалку. Больше планируешь вложить, больше получишь. На первый взгляд справедливо. Но только на первый, когда не думаешь глубоко, не знаешь жизнь прибрежных рыбацких поселений, тысяч людей в них. Ведь это значит, что малый и средний бизнес, да и большинство крупного бизнеса по региональным меркам будет не способен конкурировать с монстрами. Они всё заберут себе, будут давиться, отрыгивать, но стараться освоить свои квоты. И опять массовое банкротство остальных? Ведь кто-то задумал эту диверсию. Значит, ветер, дующий в наши паруса, иногда сбивается. Где Путин не доглядел, там обязательно найдётся умник, который сделает против России – России людей, которые наконец-то стали обретать надежду.
Я в скуку дальних мест не верю,
И край, где нынче нет меня,
Я ощущаю, как потерю
Из жизни выбывшего дня.
Я сердце по свету рассеять
Готов. Везде хочу поспеть.
Мне нужны разом юг и север,
Восток и запад, лес и степь,
Моря и каменные горы,
И вольный плес равнинных рек,
И мой родной, далёкий город,
И тот, где не был я вовек,
И те края, куда я еду,
И те места, куда нет-нет
По зарастающему следу
Уводит память давних лет.
Александр Твардовский готов сойти и остаться на любой станции, даже полустанке – настолько ему всё нравится в его дальней дороге. Ему хочется всего, и он, как видим, перечисляет это всё. Он поэт державный и человек своего времени.
Другое наблюдает Валерий Ганичев. Из увиденного в Забайкалье: «Вот селенье. Дома щитовые. Почему не стоят домов крепких, деревянных (леса-то сколько), каменных, на века? Неужели чувствуют непрочность своего пребывания здесь, на этой земле? Или в мире? Смотришь на незасеянные поля, заколоченные дома, пустые деревни, и невольно приходят из Великой Отечественной слова, переделанные на сегодняшний лад: «Велика Россия, а отступать некому…»
Но каковы, всё-таки люди! Далее Ганичев: «Симпатичная, крепкая, молодая ещё женщина, зовут Мария Георгиевна, уверенно отвечает:
- Спрашиваете, как живём? Да хорошо живём. Работать только надо усердно, не пить… Ничего, всё заладится. Вот пройдёт этот период, и будет хорошо. Ведь у нас были колхозы богатейшие, и они обязательно восстановятся…
Спасибо тебе, Мария Георгиевна, за народный дух, за оптимизм, за то, что не согнуло тебя время и не дрогнуло твоё сердце перед «демократией», рынком, дефолтом, перед небрежением властей всех уровней, перед презрением телевидения к твоей и нашей Родине».
Писателю до всего есть дело. И должно быть до всего дело. Даже если он пишет на исторические темы, ведь история нынче – тоже поле боя.
Парторг, буран, прорыв, аврал,
Министр в цехах и общий бал.
И всё похоже, всё подобно
Тому, что есть иль может быть
А в целом – вот как несъедобно,
Что в голос хочется завыть.
Да неужели в самом деле
Тоска такая всё кругом –
Все наши дни, труды, идеи
И завтра нашего закон?
Нет, как хотите, добровольно
Не соглашусь, не уступлю.
Мне в жизни радостно и больно,
Я верю, мучаюсь, люблю.
Я счастлив жить, служить Отчизне,
Я за неё ходил на бой.
Я и рождён на свет для жизни –
Не для статьи передовой.
Показуха, вранье власти, тем более откровенное глумление никогда не нравились людям. «Тоска такая всё кругом». Но поэт, человек неравнодушный, не соглашается, не отступает и не уступает, продолжает служить Отчизне. Отчизне, не власти. В этом разница между обычным человеком и чиновником. И это даёт пищу для горьких размышлений писателю, который затем доносит их до народа в лице читателей. Скажут: читателей сегодня мало. Хватает! Во всяком случае, читают умные и неравнодушные.
Валерий Ганичев писал после разговора с губернатором Хабаровского края Виктором Ишаевым: «Мы информируем губернатора, что готовим разработки духовно-культурного развития «Русский восток», в котором предусматриваем литературно-духовное сочленение всех частей России. Вот сидит, например, Комитет по государственным премиям в области культуры в Москве, комитетчики оплодотворяют друг друга, да ещё издеваются над русской литературой. Был ли после перестройки хоть один лауреат в области культуры с востока? Разве что с Ближнего… Знаем, что Президент выдвинул программу развития восточных регионов. Как она? Ишаев на это ничего не ответил…».
А что мог ответить Ишаев по этому поводу в 2001 году? Программа эта сдвинулась всё же с места, но гораздо позже, уже после президентства Медведева. Но столько запущено, порушено на Востоке России с ельцинских времён, что быстро не разгребёшь, а уж построить…
Активно взялась за дело депутат Госдумы от Камчатки Ирина Яровая. Вот и с транспортными тарифами (авиационными) добилась многого, выровняла их, а то и уменьшила по сравнению с общероссийскими. Теперь летаем, слава Богу! А поддержал Владимир Путин. На нём и держимся, тут уж ни убавить, ни прибавить.
И сблизился Восток с Россией, хотя много ещё неравенства, и над этим предстоит работать. В том числе и в литературном, творческом процессе. Валерий Ганичев, как председатель Союза писателей России, стремился выровнять его, а нынешний председатель Николай Иванов успешно реализует. Если бы не ревностное отношение к этому противников русского писательского слова, уже выровнялось бы, но противодействия много. Увы, Восток пока звучит слабее. И не потому, что талантов мало, а потому что остаётся далеко от центра, а центру хватает самого себя. Я об издательствах, крупных литературных премиях.
Сто раз тебе моё спасибо,
Судьба,
что изо всех дорог
Мне подсказала верный выбор
Дороги этой на восток.
И транссибирской магистралью,
Кратчайшим, может быть, путём
Связала с нашей главной далью
Мой трудный день
И лёгкий дом.
Судьба, понятно, не причина,
Но эта даль всего верней
Сибирь с Москвой сличать учила,
Москву с Сибирью наших дней.
В свою очередь Валерий Ганичев предугадал (предсказал) расцвет Владивостока. «Уверен, что в будущем найдётся правитель и сделает Владивосток третьей столицей России. Москва – Санкт-Петербург - Владивосток – на эту столичную ось будут нанизаны Русь – Европа – Азия».
А ведь так и произошло! И нам, дальним, стало несколько легче. Если, конечно, Владивосток не начнёт смотреть на нас свысока.
Вот такой я обнаружил перекличку двух крупных писателей, проехавших в разное время по Транссибу. И такие родились мои мысли: полные ожиданий и надежд. И веры в то, что Президент, и уж точно наши писатели, теперь не оставят Дальнюю Россию.
И закончить хочу строчками из стихотворения Геннадия Иванова, который путешествовал в 2001 году по Транссибу вместе с Ганичевым. Тогда ехала большая писательская группа, в том числе (из записи В. Ганичева): «… Один из известнейших русских писателей Михаил Алексеев; лауреат Большой литературной премии России прозаик Александр Сегень; выдающийся поэт, тонкий мыслитель, пушкинист Владимир Костров; исторический писатель, философ, поэт Юрий Лощиц; яркий публицист Карем Раш; задушевный поэт-лирик и опытный издатель Геннадий Иванов; человек глубокой веры Сергей Котькало; яркий публицист Игорь Янин; главный редактор газеты «Российский писатель», стратег и изобретатель политтехнологий Николай Дорошенко; … превосходный чтец Сергей Куняев…» И это не все, к ним по пути присоединялись многие другие.
А теперь строчки из Геннадия Иванова:
Безмерны просторы Сибири,
То дождик прольётся, то снег…
По этой немыслимой шири
Счастливый летит человек!
Дай-то Бог, чтобы счастливыми были не только проезжающие по просторам Сибири и Дальнего Востока, но и живущие в них.
Александр СМЫШЛЯЕВ.
Сентябрь 2022, Камчатка, домик под вулканом.
