08.01.2021 10:37:15 (GMT+12)
- Откройте тайну, Владимир Афанасьевич, как вы умудряетесь не уронить Камчатку в пропасть? Ведь несете ее с завязанными глазами на вытянутых руках, идя по лезвию ножа. Справа бездна бюджетного безденежья, слева – яма, которую роют и роют недоброжелатели. И ведь несёте, Камчатка не падает.
Бирюков озорно смотрит на меня и выдыхает смешинку, слегка улыбнувшись:
- Кхе-е! – он один так умел - выдавливать из себя короткую, словно кашлянув, смешинку, состоящую из одного звука «кхе». – С чего ты взял, что с завязанными глазами?
- Я же вижу, что многое делается впервые, а потому наугад…
- Впервые, но не наугад. Любой человек многое в своей жизни делает впервые. Возможно, кто-то и наугад. Но я стараюсь обдумывать свои действия, примеряться к обстановке. Ведь у меня на руках, как ты выразился, наша Камчатка.
Мы сидим с ним в его номере гостиницы «Россия», октябрь 1991 года. Бирюков еще не губернатор Камчатки, но уже и не председатель областного исполнительного комитета Совета народных депутатов Камчатской области. Днем мы были в Кремле у Махарадзе (я – как парламентский журналист), где решался вопрос о том, кому быть главой администрации нашей области. Кандидатур две: Владимир Афанасьевич Бирюков и Альберт Иванович Усов. Доверили должность Бирюкову, он продолжит руководить Камчаткой. Совсем недавно, в августе, пали большевики вместе с ГКЧП, за гостиничным окном теперь не только вечерняя набережная Москвы-реки, но и новая эпоха, её начало - коллективное управление хозяйством страны и регионов заканчивается, приходит единовластие. Мы не знаем, что будет завтра, куда повернется политическая ситуация, потому что главенствуют теперь демократы и отчасти либералы, но оба чувствуем, что наступают трудные времена. А наша Камчатка – далеко, дальше всех, и боязно, что про нее забудут, ее попросту не увидят из Москвы за далеким горизонтом…
Владимир Афанасьевич Бирюков уже знает, что его исполкому приходит конец, его потребовали распустить и организовать новую управленческую структуру – администрацию. Да, у него будут заместители, но за всё он отныне будет отвечать сам, единолично, головой. То есть, он теперь остается один на один с бездной, туманом, необъятным и непознанным космосом, с новой Россией и прежней, но обедневшей Камчаткой. Ему тревожно? Да, тревожно. Об этом мы и говорим.
Я тоже окончательно возвращаюсь на Камчатку, моя журналистская работа в Верховном Совете РСФСР закончилась. И я об этом не жалею. И мне не страшно. А вот Бирюкову тревожно. А тут еще и я лезу со всякими словечками типа «завязанные глаза», «по лезвию ножа»…
На Камчатку мы с Дедом прилетаем вместе. Я сейчас не вспомню, с какого времени Владимира Афанасьевича Бирюкова стали называть Дедом. Кажется, первыми начали журналисты, затем подхватили многие другие, а там и все. Это было уважительное прозвище, очень уважительное. А ведь Бирюкову было тогда немногим более пятидесяти, и выглядел он отнюдь не по-стариковски. Дедом его называли за мудрость – и политическую, и хозяйственную, и житейскую. Горячку он не порол, и глаза у него не были завязаны, я сказал ему так, чтобы подзадорить в разговоре и не более того, потому что внимательно, как журналист, следил за его работой с его первых шагов в должности председателя облисполкома, и хорошо знал и его мудрость, и сметку, и хозяйственную хватку. И позже, когда он стал главой администрации области, а затем губернатором – писал о нем и его работе, он был мне интересен, и, похоже, это было взаимно, чем я горжусь.
22 ноября 1991 года состоялось последнее заседание областного исполкома. Бирюков стал называться главой администрации Камчатской области. Но от перемены названия ничего не изменилось, наступали тяжелые времена. Между Ельциным и председателем Совета Министров РСФСР Силаевым возникли большие противоречия, настоящая тяжба относительно властных полномочий. У Совета Министров, благодаря действиям Ельцина, практически отсутствовал аппарат, наблюдался коллапс в работе. А у руководителей краев и областей вообще никакой власти не было, все уходило в руки Москвы. Ельцин рвался к единоличной власти, не жалея ни страны, ни людей. Но в ответ практически каждая республика России желала полного суверенитета вплоть до отделения от России. В этом случае они напрямую бы входили в состав СССР. Прецедент был: создавались Енисейская и Уральская республики. Такие же мысли были у Чукотской власти, затем и у Корякской. Финансовая система России не работала. Шло разбазаривание, разворовывание сырьевых ресурсов. Хлеба в России оставалось только на три месяца, а дальше планировалось закупать за рубежом, но денег не было, все, что выделялось на это, тут же оседало в карманах чиновников в Москве, которые переводили их на свои счета в зарубежные банки. Готовился свободный отпуск цен и жесткая налоговая система…
И в этой ситуации Камчатку буквально спасала мудрость и хватка Бирюкова. Он пошел над пропастью. И мы, доверившись ему, пошли вместе с ним. Но бездна не кончалась, за 1991-м пришел 1992-й с митингами и стачками, с окончательным разделением Камчатки на область и Корякский округ, затем - 1993-й с расстрелом Белого Дома в Москве, 1994-й, когда страну буквально поглотила преступность, и т.д. Бирюков теперь уже назывался губернатором, но статус губернии тоже ничего не изменил на Камчатке. Управление регионом шло в ручном режиме. Бесконечные полеты Бирюкова в Москву. Тогда все удивлялись: как его хватает по два, а то и три раза в неделю бывать в столице? Я видел, как он летал: сидел в самолете над бумагами. Не вставая с кресла, не поднимая головы. В Москве ездил по министерствам, что-то выбивал, что-то просил, что-то подписывал. Пообедать было некогда. И быстро возвращался на Камчатку с готовыми решениями. Но вскоре летел опять. Бег по кругу.
В 1998-м навалился долгий энергетический кризис. Камчатка сидела без света и тепла. Коммунисты затеяли травлю губернатора: даешь импичмент! А он работал, опять летал. Заворачивал на Камчатку танкеры с топливом. Ругался с поставщиками.
Еще в марте 1993 года в Петропавловске прошло совещание по строительству малых гидроэлектростанций на Дальнем Востоке. Бирюков подхватил эту идею и загорелся ею. При его губернаторстве Камчатка начала строить ГЭС на Толмачевке, на реке Быстрой, поставила ветряки на Командорах. Он же принялся строить газопровод. Он же начал возводить сначала Верхне-Мутновскую, а затем и Мутновскую теплоэлектростанции. Всё это – в 1990-е, тяжелейшие для России годы.
Теперь многие признают, что не будь в 1990-е годы в должности руководителя региона Владимира Афанасьевича Бирюкова, Камчатка не выжила бы, полностью растеряла население, осталась без флота, и вообще без промышленности. Он вытянул Камчатку, как мудрый, умелый руководитель. И имя ему уважительное – Дед!
Он впервые ступил на камчатскую землю 20 сентября 1956 года, приехав по распределению после окончания вуза. И затем отдал полуострову всего себя. Он не покинул его и после того, как полностью отошел от дел. Он любил Камчатку, а в свои губернаторские годы вынес ее из политической и экономической катастрофы на руках. На ней и отошел в мир иной. Отошел тихо, никому не мешая, ничего не требуя…
Прощайте, дорогой Владимир Афанасьевич, Гражданин Камчатки, ее Почетный житель, Почетный житель Корякского округа, а еще - просто наш Дед…
Александр СМЫШЛЯЕВ.
Бирюков озорно смотрит на меня и выдыхает смешинку, слегка улыбнувшись:
- Кхе-е! – он один так умел - выдавливать из себя короткую, словно кашлянув, смешинку, состоящую из одного звука «кхе». – С чего ты взял, что с завязанными глазами?
- Я же вижу, что многое делается впервые, а потому наугад…
- Впервые, но не наугад. Любой человек многое в своей жизни делает впервые. Возможно, кто-то и наугад. Но я стараюсь обдумывать свои действия, примеряться к обстановке. Ведь у меня на руках, как ты выразился, наша Камчатка.
Мы сидим с ним в его номере гостиницы «Россия», октябрь 1991 года. Бирюков еще не губернатор Камчатки, но уже и не председатель областного исполнительного комитета Совета народных депутатов Камчатской области. Днем мы были в Кремле у Махарадзе (я – как парламентский журналист), где решался вопрос о том, кому быть главой администрации нашей области. Кандидатур две: Владимир Афанасьевич Бирюков и Альберт Иванович Усов. Доверили должность Бирюкову, он продолжит руководить Камчаткой. Совсем недавно, в августе, пали большевики вместе с ГКЧП, за гостиничным окном теперь не только вечерняя набережная Москвы-реки, но и новая эпоха, её начало - коллективное управление хозяйством страны и регионов заканчивается, приходит единовластие. Мы не знаем, что будет завтра, куда повернется политическая ситуация, потому что главенствуют теперь демократы и отчасти либералы, но оба чувствуем, что наступают трудные времена. А наша Камчатка – далеко, дальше всех, и боязно, что про нее забудут, ее попросту не увидят из Москвы за далеким горизонтом…
Владимир Афанасьевич Бирюков уже знает, что его исполкому приходит конец, его потребовали распустить и организовать новую управленческую структуру – администрацию. Да, у него будут заместители, но за всё он отныне будет отвечать сам, единолично, головой. То есть, он теперь остается один на один с бездной, туманом, необъятным и непознанным космосом, с новой Россией и прежней, но обедневшей Камчаткой. Ему тревожно? Да, тревожно. Об этом мы и говорим.
Я тоже окончательно возвращаюсь на Камчатку, моя журналистская работа в Верховном Совете РСФСР закончилась. И я об этом не жалею. И мне не страшно. А вот Бирюкову тревожно. А тут еще и я лезу со всякими словечками типа «завязанные глаза», «по лезвию ножа»…
На Камчатку мы с Дедом прилетаем вместе. Я сейчас не вспомню, с какого времени Владимира Афанасьевича Бирюкова стали называть Дедом. Кажется, первыми начали журналисты, затем подхватили многие другие, а там и все. Это было уважительное прозвище, очень уважительное. А ведь Бирюкову было тогда немногим более пятидесяти, и выглядел он отнюдь не по-стариковски. Дедом его называли за мудрость – и политическую, и хозяйственную, и житейскую. Горячку он не порол, и глаза у него не были завязаны, я сказал ему так, чтобы подзадорить в разговоре и не более того, потому что внимательно, как журналист, следил за его работой с его первых шагов в должности председателя облисполкома, и хорошо знал и его мудрость, и сметку, и хозяйственную хватку. И позже, когда он стал главой администрации области, а затем губернатором – писал о нем и его работе, он был мне интересен, и, похоже, это было взаимно, чем я горжусь.
22 ноября 1991 года состоялось последнее заседание областного исполкома. Бирюков стал называться главой администрации Камчатской области. Но от перемены названия ничего не изменилось, наступали тяжелые времена. Между Ельциным и председателем Совета Министров РСФСР Силаевым возникли большие противоречия, настоящая тяжба относительно властных полномочий. У Совета Министров, благодаря действиям Ельцина, практически отсутствовал аппарат, наблюдался коллапс в работе. А у руководителей краев и областей вообще никакой власти не было, все уходило в руки Москвы. Ельцин рвался к единоличной власти, не жалея ни страны, ни людей. Но в ответ практически каждая республика России желала полного суверенитета вплоть до отделения от России. В этом случае они напрямую бы входили в состав СССР. Прецедент был: создавались Енисейская и Уральская республики. Такие же мысли были у Чукотской власти, затем и у Корякской. Финансовая система России не работала. Шло разбазаривание, разворовывание сырьевых ресурсов. Хлеба в России оставалось только на три месяца, а дальше планировалось закупать за рубежом, но денег не было, все, что выделялось на это, тут же оседало в карманах чиновников в Москве, которые переводили их на свои счета в зарубежные банки. Готовился свободный отпуск цен и жесткая налоговая система…
И в этой ситуации Камчатку буквально спасала мудрость и хватка Бирюкова. Он пошел над пропастью. И мы, доверившись ему, пошли вместе с ним. Но бездна не кончалась, за 1991-м пришел 1992-й с митингами и стачками, с окончательным разделением Камчатки на область и Корякский округ, затем - 1993-й с расстрелом Белого Дома в Москве, 1994-й, когда страну буквально поглотила преступность, и т.д. Бирюков теперь уже назывался губернатором, но статус губернии тоже ничего не изменил на Камчатке. Управление регионом шло в ручном режиме. Бесконечные полеты Бирюкова в Москву. Тогда все удивлялись: как его хватает по два, а то и три раза в неделю бывать в столице? Я видел, как он летал: сидел в самолете над бумагами. Не вставая с кресла, не поднимая головы. В Москве ездил по министерствам, что-то выбивал, что-то просил, что-то подписывал. Пообедать было некогда. И быстро возвращался на Камчатку с готовыми решениями. Но вскоре летел опять. Бег по кругу.
В 1998-м навалился долгий энергетический кризис. Камчатка сидела без света и тепла. Коммунисты затеяли травлю губернатора: даешь импичмент! А он работал, опять летал. Заворачивал на Камчатку танкеры с топливом. Ругался с поставщиками.
Еще в марте 1993 года в Петропавловске прошло совещание по строительству малых гидроэлектростанций на Дальнем Востоке. Бирюков подхватил эту идею и загорелся ею. При его губернаторстве Камчатка начала строить ГЭС на Толмачевке, на реке Быстрой, поставила ветряки на Командорах. Он же принялся строить газопровод. Он же начал возводить сначала Верхне-Мутновскую, а затем и Мутновскую теплоэлектростанции. Всё это – в 1990-е, тяжелейшие для России годы.
Теперь многие признают, что не будь в 1990-е годы в должности руководителя региона Владимира Афанасьевича Бирюкова, Камчатка не выжила бы, полностью растеряла население, осталась без флота, и вообще без промышленности. Он вытянул Камчатку, как мудрый, умелый руководитель. И имя ему уважительное – Дед!
Он впервые ступил на камчатскую землю 20 сентября 1956 года, приехав по распределению после окончания вуза. И затем отдал полуострову всего себя. Он не покинул его и после того, как полностью отошел от дел. Он любил Камчатку, а в свои губернаторские годы вынес ее из политической и экономической катастрофы на руках. На ней и отошел в мир иной. Отошел тихо, никому не мешая, ничего не требуя…
Прощайте, дорогой Владимир Афанасьевич, Гражданин Камчатки, ее Почетный житель, Почетный житель Корякского округа, а еще - просто наш Дед…
Александр СМЫШЛЯЕВ.
