04.05.2018 10:27:26 (GMT+12)
Несколько дней, мгновений весны, когда тает снег, бегут ручьи, из сора, мокрой земли и грязи вдруг проклевываются и цветут первые мать-и-мачехи – самое легкомысленное время. Время удивляться, радоваться, восхищаться, писать, отчаиваться, мотаться по свету, смеяться, обнимать, говорить «люблю-люблю-люблю», торопиться, торопиться... остановиться и замереть перед почкой, которая вот-вот взорвется и распахнется вся, настежь, сбросив всю свою постылую зимнюю одежду.
Жить и любить, удивляться, радоваться, восхищаться...
Время, когда чувствуешь себя ребенком – перепрыгиваешь через ручьи, на прогулке бежишь наперегонки с собакой, на даче прокладываешь канавки для спуска воды, а когда она устремляется в эти канавки, кидаешь щепку, смотришь, как ее кружит вода и делаешь кораблик.
Весна дурманит, кружит голову романтическими мечтаниями, да такого тумана напустит, что полюбится сатана пуще ясного сокола. Разве что уколешься шипом розы, которую раскрываешь после зимнего сна, и очнешься от этих мечтаний и тумана.
В праздничные дни удалось съездить на дачу. И этот длинный-длинный дачный день был днем ветра. Он шумел в деревьях, хлопал тентом, и разогнал комаров, спасибо ему за это. Часам к девяти вечера он выдохся и только дул на огонь и крутил кольцами дым. Чай с дымом был еще вкуснее.
И хорошо были сидеть и смотреть на огромное поле и деревню на холме. Обзор такой, что видно на много километров вокруг. Смотреть, пока не увидишь, как из своей берлоги во-он в том овраге возле ельника выбирается дракон, отряхиваетcя от еловой хвои, расправляет кожаные крылья…
– Смотри, дракон!
– Какой еще дракон?!
Слышен свист крыльев, потом дракон уходит за облака, и его уже не видно…
х х х
Добро Есте
Азъ Буки Веде Глаголь Добро Есте Живите Зело Земля И Иже Како Люди Мыслите Нашь Онъ Покои Рцы Слово Твердо Укъ Фърътъ Херъ Цы Черве Шта Ъра Юсь Яти
Можно написать о сакральном смысле, о начертании букваслов.
А лучше – сказать, слушая каждый звук: Азъ Буки Веде Глаголь Добро Есте Живите Зело Земля...
х х х
Чиню-починяю
Возле автобусной остановки – крохотная будочка. Дверь, окошечко. Если заглянуть в окошечко, увидишь маленький станок, этажерку с отремонтированной обувью, куски кожи, стол мастера. И самого сапожника – Серго. Над Серго – потрепанный плакат, такие очень любили моряки-рыбаки. Блондинка почти в чем мать родила, красные губы, кудри, синие глаза. Серго ходил в море в Мурманске.
Серго починит даже ту обувь, что давно каши просит. Чинит он и сумки, и молнии, а если задержаться чуть-чуть, и поболтать с ним, подлатает и душу после зимней хандры.
х х х
Миноги
В квартире еще живет собака Малышка – пузатая, кривоногая. Ей и дела нет до пластиковой пенсионной карты, которую стережет хозяйка.
Пока мы пьем чай с нежнейшим вареньем из крыжовника (в маленькой баночке, в каждой ягодке кусочек грецкого ореха), Тамара Вадимовна пару раз отлучается в комнату – проверить карту. Та лежит в специальном карманчике в кошельке. Карманчик защелкивается на кнопочку, кошелек на молнии, которая заедает, и ее надо смазывать мылом.
Из кошелька просто так не выберешься.
– Я ее знаю – удерет, сбежит, и будет тратить, – шепчет мнеТамара Вадимовна, чтобы карта не услышала. – Карта пенсионная, пенсия маленькая, она их может за день профукать, а нам с Малышкой потом на геркулесе месяц сидеть.
В прошлый раз миноги купила, сыр с плесенью и это варенье, и все, деньги закончились.
И зачем ей эти миноги? Я их никогда не любила, даже когда у меня зарплата была хорошая, и нам в праздничном наборе давали и миноги, и сыр…
Пойди, разберись, Тамара Вадимовна так о себе иносказательно говорит, или – хлопок в коридоре – карта и без мыла выскользнула, открыла дверь и сбежала.
х х х
Метро
На выходе из метро на кольцевой вечером нужно минуть пятнадцать семенить в толпе, чтобы дойти до эскалатора. Каких только затылков не насмотришься – на одном, мужском, было выбрито английское ругательство.
А нынешним утром я видела, как человек в цветном пончо поклонился турникету, потом приложил билет и пошел вниз. Кланялся ли он вагону, не знаю, толпа унесла меня в другую сторону.
х х х
Знаки препинания
В моих текстах стало меньше стремительных тире и восклицательных знаков. Время многоточий и запятых, сложносочиненных и сложноподчиненных предложений, но это уже не о знаках препинания.
х х х
Печка
Взять и поехать на дачу. Ехать в темноте, что-то рассказывать самой себе, утешать и уговаривать – любовь штука сложная, придет и уйдет, а сколько страданий, – приехать, открыть ворота.
Включить свет в доме, найти резиновые сапоги, принести дрова, затопить печь среди ночи.
Через пару часов в доме станет теплее, наутро – дом жилой и живой. Слушать тишину, смотреть на огонь в печи, и вспоминать тех, кого нет на этом свете, всех, всех, всех.
Буду там и я, и где-то, когда-то посмотрю вниз и вспомню ночную дорогу, дом, мою любовь, и как трещали дрова в печке.
Ирина ОСНАЧ.
Жить и любить, удивляться, радоваться, восхищаться...
Время, когда чувствуешь себя ребенком – перепрыгиваешь через ручьи, на прогулке бежишь наперегонки с собакой, на даче прокладываешь канавки для спуска воды, а когда она устремляется в эти канавки, кидаешь щепку, смотришь, как ее кружит вода и делаешь кораблик.
Весна дурманит, кружит голову романтическими мечтаниями, да такого тумана напустит, что полюбится сатана пуще ясного сокола. Разве что уколешься шипом розы, которую раскрываешь после зимнего сна, и очнешься от этих мечтаний и тумана.
В праздничные дни удалось съездить на дачу. И этот длинный-длинный дачный день был днем ветра. Он шумел в деревьях, хлопал тентом, и разогнал комаров, спасибо ему за это. Часам к девяти вечера он выдохся и только дул на огонь и крутил кольцами дым. Чай с дымом был еще вкуснее.
И хорошо были сидеть и смотреть на огромное поле и деревню на холме. Обзор такой, что видно на много километров вокруг. Смотреть, пока не увидишь, как из своей берлоги во-он в том овраге возле ельника выбирается дракон, отряхиваетcя от еловой хвои, расправляет кожаные крылья…
– Смотри, дракон!
– Какой еще дракон?!
Слышен свист крыльев, потом дракон уходит за облака, и его уже не видно…
х х х
Добро Есте
Азъ Буки Веде Глаголь Добро Есте Живите Зело Земля И Иже Како Люди Мыслите Нашь Онъ Покои Рцы Слово Твердо Укъ Фърътъ Херъ Цы Черве Шта Ъра Юсь Яти
Можно написать о сакральном смысле, о начертании букваслов.
А лучше – сказать, слушая каждый звук: Азъ Буки Веде Глаголь Добро Есте Живите Зело Земля...
х х х
Чиню-починяю
Возле автобусной остановки – крохотная будочка. Дверь, окошечко. Если заглянуть в окошечко, увидишь маленький станок, этажерку с отремонтированной обувью, куски кожи, стол мастера. И самого сапожника – Серго. Над Серго – потрепанный плакат, такие очень любили моряки-рыбаки. Блондинка почти в чем мать родила, красные губы, кудри, синие глаза. Серго ходил в море в Мурманске.
Серго починит даже ту обувь, что давно каши просит. Чинит он и сумки, и молнии, а если задержаться чуть-чуть, и поболтать с ним, подлатает и душу после зимней хандры.
х х х
Миноги
В квартире еще живет собака Малышка – пузатая, кривоногая. Ей и дела нет до пластиковой пенсионной карты, которую стережет хозяйка.
Пока мы пьем чай с нежнейшим вареньем из крыжовника (в маленькой баночке, в каждой ягодке кусочек грецкого ореха), Тамара Вадимовна пару раз отлучается в комнату – проверить карту. Та лежит в специальном карманчике в кошельке. Карманчик защелкивается на кнопочку, кошелек на молнии, которая заедает, и ее надо смазывать мылом.
Из кошелька просто так не выберешься.
– Я ее знаю – удерет, сбежит, и будет тратить, – шепчет мнеТамара Вадимовна, чтобы карта не услышала. – Карта пенсионная, пенсия маленькая, она их может за день профукать, а нам с Малышкой потом на геркулесе месяц сидеть.
В прошлый раз миноги купила, сыр с плесенью и это варенье, и все, деньги закончились.
И зачем ей эти миноги? Я их никогда не любила, даже когда у меня зарплата была хорошая, и нам в праздничном наборе давали и миноги, и сыр…
Пойди, разберись, Тамара Вадимовна так о себе иносказательно говорит, или – хлопок в коридоре – карта и без мыла выскользнула, открыла дверь и сбежала.
х х х
Метро
На выходе из метро на кольцевой вечером нужно минуть пятнадцать семенить в толпе, чтобы дойти до эскалатора. Каких только затылков не насмотришься – на одном, мужском, было выбрито английское ругательство.
А нынешним утром я видела, как человек в цветном пончо поклонился турникету, потом приложил билет и пошел вниз. Кланялся ли он вагону, не знаю, толпа унесла меня в другую сторону.
х х х
Знаки препинания
В моих текстах стало меньше стремительных тире и восклицательных знаков. Время многоточий и запятых, сложносочиненных и сложноподчиненных предложений, но это уже не о знаках препинания.
х х х
Печка
Взять и поехать на дачу. Ехать в темноте, что-то рассказывать самой себе, утешать и уговаривать – любовь штука сложная, придет и уйдет, а сколько страданий, – приехать, открыть ворота.
Включить свет в доме, найти резиновые сапоги, принести дрова, затопить печь среди ночи.
Через пару часов в доме станет теплее, наутро – дом жилой и живой. Слушать тишину, смотреть на огонь в печи, и вспоминать тех, кого нет на этом свете, всех, всех, всех.
Буду там и я, и где-то, когда-то посмотрю вниз и вспомню ночную дорогу, дом, мою любовь, и как трещали дрова в печке.
Ирина ОСНАЧ.
